Криоожог - Страница 98

— Как ты… посмел… тронуть… моих детей… мерзкий убийца!

Вспомнив, как по лицу Форлынкина текла кровь, Джин нырнул за стол, где на напружиненных лапах замерла Нефертити, бессвязно вскрикивая: шерсть у нее на хребте стояла дыбом, хвост торчал свечкой. Он схватил ее и швырнул в того, кто оказался ближе — в Оки. Широкоплечий охранник взвыл, отмахиваясь своей трещащей дубинкой, но подпалил сфинксу лишь перья, от которых по комнате расплылась тошнотворная вонь. Нефертити прыгнула на него и подрала в клочья куртку, однако ей удалось оставить лишь одну глубокую кровоточащую царапину на толстой шее. Впрочем, Лейбер-сенсей успел вырваться. Шатаясь и хромая, ученый увернулся из-под машущей дубинки.

— Ох, бога ради! — раздраженно выпалил Ханс. — Акабане не сказал, что нам придется хватать целый табор!

Джин бросился с нему, сложившись пополам, с безумной мыслью ударить его головой в живот. Ханс с силой отшвырнул маму, которая прокатилась по полу и упала рядом с Миной — та тут же попыталась в нее вцепиться. Вместо нее высокий Ханс схватил Джина, и резко дернул за волосы, разворачивая на месте. Джин взвыл, из глаз покатились слезы боли. Он услышал странный щелчок возле уха и, скосив глаза, увидел стальной нож длиной сантиметров пятнадцать, который мелькнул перед его лицом и уперся под подбородок.

— Никому не шевелиться! — проревел шеф Ханс.

Все замерли. Ханс нетерпеливо добавил:

— Да я же не тебе, Оки!

— Ханс, нет! Это просто ребенок.

— У нас сегодня был скверный день, так что лучше не дави на меня.

Откровенный ужас на лице Оки как ничто другое убедил остальных, что Ханс не блефует, подумал Джин. Он чувствовал, как плотно лезвие прижимается к коже и с какой силой тянут его за волосы.

— Хорошо, — одобрил Ханс. Притиснутый к нему Джин ощутил, как тот глубоко вдохнул — то ли запыхавшись, то ли решаясь на что-то. Вдруг этот большой человек на самом деле тоже напуган? Мысль была странная и совсем не успокаивала. — Ведите себя хорошо, вы все, или я, черт возьми, перережу мальчишке горло. Ясно вам? Ты, хватит дергаться! — Он потряс Джина за волосы.

Мама Джина, сидевшая на полу, посмотрела на него снизу вверх холодно и яростно и произнесла громким от страха голосом:

— Джин, не двигайся!

Лейбер-сенсей сглотнул. Хромающая Нефертити спряталась в тени под столом и, сжавшись в комок, жалобно бормотала: «Опасность, опасность, больно, наружжу, домм, больно!» Только ее причитания и тяжелое дыхание людей нарушали полную тишину в комнате без окон.

Ханс выпрямился.

— Вот так-то лучше. Теперь ты, парень, засунь руки в карманы. — Джин, покосившись на маму, послушался. — Ты, Сато, встань. Ты тоже, доктор, и заложи руки за голову. Сато, возьми эту маленькую стерву за руку. А теперь вы все выходите наружу один за другим, а Оки с дубинкой присмотрит, чтобы вы шли ровно. Поставь ее на максимум, Оки!

Широкоплечий сглотнул, кивнул и нажал кнопку в основании рукоятки.

— Теперь вы все выходите за Оки через дверь и поворачиваете направо. Сато, потом Лейбер, потом я.

Мама, со страшно напряженным и неподвижным лицом, стиснула ладошку Мины, и обе поднялись. Босые мамины ноги ступали по полу бесшумно, только стеганый больничный халат чуть слышно хлопал ее по щиколоткам. Мина, хлюпающая носом и перепуганная, семенила рядом. Лейбер-сенсей с руками за головой смотрелся глупо, словно играл в детскую игру-считалочку — «потрогай себя за нос, за уши и за голову» — вот только он был очень серьезен, бледен и весь дрожал. Джин понадеялся, что теперь его не станут так сильно тянуть за волосы и отодвинут нож — тогда он сможет вывернуться и сбежать, — но здоровенные кулаки своей хватки не ослабили.

Они гуськом вышли в коридор, Джина вздернули и развернули направо; он едва касался ногами пола. Так они успели пройти шага три до лестницы.

И тут прямо за их спинами звучный голос оруженосца Роика рявкнул: — Стоять!

Шеф Ханс развернулся на месте, держа Джина перед собою. Со стороны дальней лестницы по коридору широкими шагами приближался Роик-сан, Майлз-сан шел рядом с ним, а за ними спешил Ворон-сенсей. Роик поднял правую руку, но что он в ней держал, Джин не мог разглядеть из-за слез на глазах. Выражение лица у Роика было очень странным, холодным и отстраненным, почти ничего не выражающим. Джин почувствовал, как вздрогнул его пленитель. Нож прижался к горлу чуть сильней.

Ханс взвыл: — Снова ты! Брось этот чертов пара…

Белая вспышка вылетела из руки Роика-сан, и раздался странный жужжащий звук. Весь мир, а может, только голова Джина, словно взорвался облаком разноцветных конфетти, потом почернел, и эта темнота накрыла его с головой.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

К удивлению Роика, оставшегося охранника из «Нового Египта» ему помог обезвредить доктор Лейбер. Когда Роик крикнул, Оки схватил ученого, вероятно, чтобы не дать тому сбежать, но через минуту обнаружил, что избавиться от своей жертвы ему еще сложней: Лейбер повис на его толстенной левой руке, уворачиваясь от мощной шоковой дубинки. За те секунды, пока Оки пытался его стряхнуть, Роик оказался вплотную и прицелился ему в упор прямо между глаз.

— Сдавайся, Оки, — любезно посоветовал Роик. — Все было кончено еще тогда, когда я отправил ваше признание куда надо. Я думал, вы, ребята, это сразу поняли.

Оки, пригвожденный к месту как нацеленным в голову оружием, так и непреклонным взглядом Роика, неохотно разжал пальцы и со стуком уронил шоковую дубинку на пол. Он опустил плечи и ссутулился, и Лейбер отступил в сторону, дрожа, но теперь держа спину гордо выпрямленной. Без всякого приказа Оки сам заложил руки за голову и так и стоял с совершенно несчастным видом.